 Рождение позднего ребенка, тем более первенца — проблема не только и
не столько физиологическая. За безусловными плюсами — желанием и
умением посвятить себя воспитанию малыша скрываются и минусы. И часто
совершенно неожиданные…
ЛЕТ
в пять-шесть практически все дети начинают задумываться о смерти. Но за
родителей обычно не очень волнуются, ведь те еще молоды, полны
жизненной энергии. Поздним детям с этим сложнее. Они и так-то склонны к
тревожным ожиданиям, а тут для тревог есть вполне реальные основания.
Лишенный общества сверстников, не имеющий братьев и сестер (а часто
и бабушек с дедушками!) ребенок чувствует себя одиноким. У него нет
другого тыла, кроме родителей, и страх их потерять очень силен.
— Как она будет жить, если с ними что-то случится? — это была
первая мысль, которая мелькнула у меня, когда я услышала от подружки
Маши про возраст ее родителей: нам было по 11 лет, а им — далеко за 50.
Если уж у меня, постороннего человека, возникли такие опасения, то что
же говорить о самой Маше, которую ситуация затрагивала
непосредственно?!
Тревожность поздних детей усиливается и тревожностью их родителей.
Получив на склоне лет долгожданное дитя, они, конечно, очень
беспокоятся за его жизнь и здоровье. А дети, как антенны, улавливают
настроение взрослых, и их собственные страхи многократно усиливаются,
когда от родителей исходят тревожные волны.
Тревожность, неуверенность, страх порождают раздражительность.
Человек волнуется, справиться с собой не может, и выплескивает свое
раздражение на тех, кого не боится — обычно на самых близких.
«Поздние» мамы чувствуют себя неуверенно на педагогическом поприще.
С одной стороны, у них нет родительского опыта, а с другой, уже очень
развита самокритика. Им хочется дать ребенку всего по максимуму, они
гораздо острее молодых родителей переживают свои педагогические ошибки,
чаще страдают от чувства собственной несостоятельности.
Стремясь к совершенству, они нередко предъявляют к ребенку
повышенные требования, сравнивают его с другими детьми. Им часто не
хватает терпения — все кажется, что они не успеют, времени осталось
мало, годы уходят, надо вложить в ребенка как можно больше. А поздние
дети бывают нервными, у них часто наблюдается синдром дефицита
внимания, повышенная утомляемость, возбудимость, расторможенность. С
ними не всегда справляется даже профессиональный педагог, не то, что
неопытная мать. Тогда мама закупает гору психолого-педагогической
литературы, начинает следовать советам специалистов. Но советы в разных
книжках даются разные, какую-то четкую линию выдержать не удается, а
потому и результат бывает нулевой. Мать еще больше нервничает, начинает
срываться. А кто всегда оказывается рядом? Кто самый близкий и
беззащитный? Конечно, ребенок. Круг замыкается.
Самый дорогой и любимый, тот, ради кого она готова пожертвовать
всем на свете, оказывается под ударом. И в переносном, а порой и в
прямом смысле слова. Всего пара примеров.
— Это чудовище, настоящее чудовище! — кричала моя знакомая, когда
ее двухлетняя дочка на прогулке рвалась пойти в противоположную
сторону, не туда, куда звала мать. — Она все назло мне делает!
И никакие мои доводы, что ребенок просто не понимает, что детское
внимание неустойчиво: то одно ребенка манит, то другое, и все
интересно, — никакие подобные аргументы не действовали.
— Я измучилась с ней, ты даже себе не представляешь как, — со
слезами в голосе восклицала Нина. — Верчусь, как белка в колесе, в
шесть встаю, в двенадцать ложусь. У нее ведь особая диета, кормить надо
строго по часам, все свежеприготовленное. Белье каждый день проглаживаю
— иначе будет сыпь. Потом гулянье. Три часа на свежем воздухе
обязательно. Потом занятия эти бесконечные… настоящая мука…
— Погоди, какие занятия? Ей же всего два года! — удивилась я. — Не
два, а два с половиной. В этом возрасте многие ее сверстники уже буквы
знают. А некоторые английский учат, сейчас есть методики раннего
развития. А она упрямится, капризничает, хочет только играть. Если так
дальше пойдет, ее ни в какую в приличную школу не возьмут, а мы же не
вечные, мы не всегда будем ее тянуть… Я ночами не сплю, все думаю, как
она жить будет… О Господи, ты посмотри, опять какой-то грязи набрала,
руки испачкала! А ты говоришь: «Не чудовище!» Ну все! Кто не умеет
нормально гулять, тот идет домой!
И, подхватив брыкающуюся малышку, Нина запихнула ее в коляску.
Или вот совсем недавно ко мне на консультацию пришла мама позднего
ребенка. Мальчик очень болезненный, первые два года почти целиком
провел в больницах. Естественно, у него масса страхов, он цепляется за
мать, даже дома ходит за ней хвостиком и не остается один. Когда ему
исполнилось четыре, мама, обеспокоенная необщительностью Миши, отдала
его в детский сад. Дескать, там он будет с детьми и, может быть, станет
побойчее. Но Миша и в саду был тише воды — ниже травы, почти все время
сидел на стуле, не участвуя в детских играх. Как потом выяснилось, его
обижали два мальчика. Миша не жаловался, сдачи дать не пытался, только
закрывал руками голову (у него уже дважды было сотрясение мозга, и он
панически боялся снова очутиться в больнице). Дома же несчастный
ребенок начал разряжаться — грубил родителям. А мама, боясь, что
проявления грубости станут привычными, наказывала его ремнем!
Конечно, и молодые мамы могут допускать подобные ошибки, но в целом
они чувствуют себя более уверенно, больше доверяют своему чутью, реже
кидаются из крайности в крайность. И потом, у ранних детей обычно живы
бабушки с дедушками, которые готовы поделиться с молодыми родителями
своим родительским опытом.
Все, о чем мы сейчас говорим, в основном, относится к единственным
детям. В многодетных семьях, где, естественно, тоже может родиться
поздний ребенок, ситуация принципиально иная. Роды, как правило,
протекают нормально, без травм и осложнений. У мамы богатейший
родительский опыт, подросшие старшие дети (конечно, при правильном
воспитании!) становятся надежными помощниками и няньками малыша.
Поздние — тянутся за старшими и гораздо быстрее других приобретают
социально-бытовые навыки, как рыба в воде чувствуют себя в
разновозрастном детском коллективе. Это существенно облегчает им жизнь,
в том числе и школьную, ведь значительная часть проблем школьной
дезадаптации порождена психологическими трудностями ребенка.
Поздние дети в многодетных семьях не страдают от одиночества.
Большой семейный клан, старшие братья и сестры для них — надежный тыл.
Да и родителям спокойней, когда они понимают, что в случае чего об их
маленьком сыне или дочке есть кому позаботиться. Все это создает
гораздо более благоприятные условия для психического и
интеллектуального развития ребенка. Может быть, поэтому среди великих
людей первенцев не так уж и много?
Так, великий русский ученый Дмитрий Менделеев был четырнадцатым
ребенком в семье. Немецкий композитор Людвиг ван Бетховен — седьмым.
Испанский классик Сервантес — четвертым, Чехов — третьим. Князь Даниил
Московский, которому Москва обязана своим возвышением, назван в
летописи четвертым из сыновей (следовательно, в семье имелись еще и
дочери). Выдающаяся женщина екатерининской эпохи — княгиня Дашкова —
родилась четвертой. Кстати, и Путин — поздний
ребенок. И тоже не первенец.
Татьяна ЯКИМАНОВА
|
